Правоотношения

Протестантизм и европейская политико-правовая культура

Протестантизм, как известно, стоял у истоков современного европейского общества, и потому без его рефлексии невозможно понять эволюцию важнейших областей западного сознания. Один из крупнейших протестантских мыслителей ХХ века П. Тиллих утверждал, что «религия есть субстанция культуры, а культура – форма религии» [1]. И хотя подобный подход не типичен для протестантской теологической мысли, он, как никакой другой, выявляет типологический признак протестантской теологии – неразделенность религиозного и секулярного. Точнее, эти сферы в протестантизме как бы погружены одна в другую, находясь в постоянном взаимодействии. Историческая трансформация протестантской теологии и ее вариативность как нельзя лучше демонстрируют способность протестантизма встраиваться в контекст светской парадигмы европейского культурно-идеологического развития. Западная наука устанавливает прямую связь между современным либеральным миросозерцанием и идеями Реформации. Как утверждает французский исследователь П. Шоню, центральной в Реформации является проблема свободы, и протестантская традиция находится у истоков формальной демократии [2].

Политико-правовой вклад Реформации был, пожалуй, самым значительным из того, что она вообще внесла в европейскую цивилизацию. В лоне теологического мировоззрения начинает зарождаться мировоззрение юридическое. И хотя на первый взгляд не так много общего между устоявшимися, подчас примитивными политическими теориями протестантизма и разработанными в XVII в. концепциями естественного права и общественного договора, на самом деле обнаруживается их глубокое родство с философско-правовыми идеями ранней Реформации, с трактовкой самой личности христианина. Несомненно, ведущая роль здесь принадлежит М. Лютеру. Обвинения, которые выдвигал М. Лютер против папства, тяготеют к политико-юридическим понятиям тирании, узурпации, диктаторства, неподсудности. «По какому праву, – спрашивал он, – полагает нам папа законы? Кто дал ему власть поработить свободу, сообщенную нам крещением. Я говорю: ни папа, ни епископ, ни какой бы то ни был человек, не имеет право установить хотя бы единую букву над христианином, если не будет на то его собственного согласия» [3]. В этом высказывании М. Лютер в оболочке теологического рассуждения отвоевывал свободу совести как первый всеобщий принцип буржуазного правосознания. Ниже этого принципа не опустится уже никто из крупных политических мыслителей XVI–XVII вв. По Лютеру, государь как христианин стоит под евангельскими заповедями, но в мирских делах он сообразуется не с божественным правом, а с естественным [4].

Политическая этика Лютера, бесспорно, носила прагматический характер. Будучи зависимым от князей, Лютер стремился укрепить их политическую власть. Утверждение, что Бог правит миром, посредством князей и магистратов, обосновывало необходимость подчинения церкви мирскому порядку. Впоследствии яркой чертой лютеранства стало подчинение церкви государству. И, как следствие, политическая позиция лютеранской конфессии по отношению к фашизму. Еще до Второй мировой войны между немецкими теологами развернулась полемика относительно оценки политической этики Лютера. Дискуссия обострилась, когда крупнейший протестантский теолог К. Барт объявил Лютера одним из источников гитлеризма, а лютеранин Д. Бонхеффер в сведении им этики Нагорной проповеди к квиетистской морали.

Еще более сложным для оценки представляется понимание в протестантизме естественного права. Идеолог западной христианской демократии Р. фон Вайцзеккер, сравнивая естественно-правовую позицию протестантизма с католической, считал, что католики зачастую успешнее разрешают конфликты с политическими режимами, поскольку для протестантизма естественно-правовая аргументация и видение ее менее характерны [5]. Нужно заметить, что когда заходит речь о сложном видении протестантизмом естественно-правовых основ, принято обращаться к мнению К. Барта, который, пожалуй, лучше других выразил протестантскую естественно-правовую концепцию, ссылаясь на неадекватную передачу людьми Божественного откровения [6]. В глубинах протестантской теологической мысли постепенно, поначалу в причудливых, неадекватных формах, формируются буржуазно-политические принципы. Но протестантское освящение политических институтов никогда не приобретает догматически абсолютного характера. В протестантской политической традиции демократия понимается как система представительства и защиты различных групповых интересов. Общее благо здесь рассматривается как сбалансированная сумма групповых интересов, что предполагает принятие решений на основе консенсуса.

Таким образом, чтобы стать органичным компонентом европейской культуры протестантизм должен был создать надежный механизм исторической трансляции особого опыта нравственного сознания, позволившего новоевропейскому человеку осознать свое место в мире и привнести в разные области духовной деятельности, в том числе и в политико-правовую, ряд новационных идей, ставших ключевыми в формировании западного общественного сознания.

Л.П. Савельева

Литература

  1. Тиллих П. Избранное. Теология культуры. – М.,1995. – С. 226.
  2. Христианство и политико-правовая культура современности: проблема секуляризации. (Сводный реферат) // Протестантизм и политика. – М., – 1988. – С. 91.
  3. Лютер М. Избранные произведения. – СПб., 1994. – С. 155.
  4. Лютер М. Избранные произведения. – СПб., 1994. – С.124.
  5. От Лютера до Вайцзеккера: Великие протестантские мыслители Германии. – М., 1994. – С. 106.
  6. Барт К. Очерки догматики. – СПб, 2001. – С. 187.